Саша Кругосветов: О романе «Клетка», недавнем прошлом и современной литературе

Саша Кругосветов (Лев Яковлевич Лапкин) – яркий и разносторонний человек. Среди его достижений – многочисленные научные разработки и спортивные успехи. Как писатель Саша Кругосветов начинал с книг для детей и юношества – ему принадлежит цикл приключенческих повестей и романов о путешественнике капитане Александре. В дальнейшем Саша Кругосветов заявил о себе как автор литературы для взрослых – фантастики, реалистической литературы, публицистики. После выхода романа «Клетка» Саша Кругосветов рассказывает об этом произведении и о многом другом.

— Вы не только писатель, но и ученый, изобретатель. Расскажите, пожалуйста, подробнее, в каком научном направлении и в каких областях вы работали, что нового Вы создали как изобретатель?

— Я занимался вычислительной техникой, системотехникой, теорией чисел и вычислительных процессов. Работал как исследователь и как проектировщик. У меня было много изобретений, все они легли в основу внедренных инженерных решений. Довольно любопытным направлением в моей работе было создание и внедрение систем, работающих на основе вероятностно-импульсного представления информации. Думаю, что это максимально близко к принципам, на которых основано управление движением в живой природе. Могу предположить, что подобные идеи обретут новую жизнь, когда будут создаваться сложные робототехнические комплексы, похожие на людей и животных.

— В то время Вы уже начинали писать или еще оставались читателем?

— Я писал начиная со студенческих лет: для КВН, для агитпоходов, для студенческих окон сатиры, для капустников. Это были юмористические и лирические зарисовки. В те годы мне удавалось много путешествовать. Из поездок я привозил записи интересных наблюдений, размышления и живописные этюды. Кое-что из наблюдений тех лет вошло в мои книги.

— К кому Вы себя тогда относили – к «физикам» или к «лирикам», если воспользоваться советской терминологией? Кто Вы сейчас?

— Деление на «физиков» и «лириков» кажется мне наивным. Большую часть своей профессиональной деятельности я был занят инженерной практикой и точными науками. Но всегда был близок к культурной жизни страны. Не думаю, что мое сердце и душа простаивали – я жил в полную силу: путешествовал, рисовал, мечтал, увлекался, влюблялся, переживал, делал много ошибок в жизни, порой непоправимых. Ничто человеческое мне не чуждо. Так что нельзя сказать, что «лирика» была мне чужда тогда, когда я внешне больше походил на «физика». Сейчас я в основном литератор – получается, что «лирик». Мои навыки точного расчета, структурирования сложных проблем, умение запутать и распутать сюжет – это проявление качеств «физика». У человека два полушария головного мозга. Левое отвечает за интеллект, правое – за воображение и фантазию. И при выполнении любой сложной работы нужно уметь хорошо подключать оба полушария. Все мы одновременно и «физики», и «лирики».

— Чем Вы тогда занимались в свободное время? Как предпочитаете проводить его теперь?

— У меня никогда не было свободного времени. Работа инженера. Наукой я занимался без отрыва от основной инженерной деятельности. В шестидесятые годы мы открывали для себя мир мировой культуры. Ходили на художественные выставки, на спектакли, посещали кинофестивали, много читали, успевали прочесть так называемые «толстые журналы». А еще я должен быть в курсе всех научных новинок. Снимали кино, рисовали, писали капустники и играли в них. Дружили, любили, путешествовали, занимались спортом. Мечтали о новой свободной России. В какой-то степени я и сейчас так живу. Исчезли только мои прежние научные интересы. Их место заняла литература. И вместо боевых единоборств сейчас просто фитнес.

— Какие именно книги вы тогда любили и ценили? Что в Вашем круге чтения для Вас было особенно важным, определяющим для писателя и для человека?

— Это неподъемный разговор – какие книги любил. Было интересно очень многое. В то время мне казалось, что нужно знать абсолютно все, что происходит в мире, в политике, в философии, в искусстве, в науке. И я думал, что это возможно. Вы будете смеяться, но я чувствовал себя человеком эпохи Возрождения. Подобно Леонардо занимался прорисовкой инженерных проектов махолета, то есть крыльев для человека. Но постепенно я пришел к пониманию, что в современном мире один человек не может стать профессионалом во всех сферах. Сейчас литература – главное мое дело. Возможно, реальный опыт во многих областях человеческой деятельности помогает писать книги. Теперь о круге чтения. Сейчас это книги, помогающие понять проблемы той темы, которую я разрабатываю в очередной литературной работе.

Что в наибольшей степени повлияло на мой литературный вкус? Литературной базой для меня была, есть и будет русская и советская классика. А еще та литература, которую мы открыли для себя в шестидесятые-восьмидесятые – Платонов, Набоков, Зощенко, Булгаков, поэты серебряного века, Наум Коржавин, Булгаков, поэты ситцевого века, Шаламов. Из зарубежной литературы – Кафка, Акутагава, Оруэлл, Ионеско, Беккет, латиноамериканская троица, всех не перечислить.

— Какие книги и авторы Вам нравятся в современной литературе?

— Маркес, Кортасар, Сэлинджер, Гайто Газданов, Фаулз, Трумен Капоте, Юкио Мисима, Кадзуро Исигуро, Харуки Мураками.

— В Вашем творчестве Вы часто обращаетесь к фантастике, а какой фантастике отдаете предпочтение сами? Как Вы считаете, чем современная фантастика отличается от классической советской и зарубежной? И есть ли в целом принципиальная разница?

— Мне кажется, что выделение фантастики в отдельное литературное направление в значительной степени условно. «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро – это фантастика или мейнстрим? Тот же вопрос могу задать относительно «Коллекционера» Фаулза или «Парфюмера» Зюскинда. Фантастика, фэнтези присутствуют почти во всякой серьезной литературе. Как, впрочем, и в развлекательной. Мне ближе серьезная глубокая литература. Но это лично мое предпочтение. Литератор может использовать огромное количество наработанных литературных приемов для того, чтобы довести до читателя основную мысль произведения. Среди этих приемов могут быть и фантастические идеи, а также научные и инженерные подходы, которые, возможно, найдут воплощение в будущем. Все можно использовать. Единственное, чего мне не хотелось бы, – чтобы фантастическая идея оказалась самым главным в книге. Главным должен оставаться человек.

Отличие современной фантастики от классической советской и зарубежной фантастики? Не думаю, что есть принципиальное отличие. Мы все варились в одном плавильном котле. Современная фантастика, видимо, приблизилась к исчерпанию возможных сюжетов и литературных стилей. Но мейнстрим, использующий фантастические приемы, будет идти вперед. Серьезная литература, обращенная к проблемам человека, так же неисчерпаема, как и сам человек.

Хочу еще добавить, что российская фантастика не оказала, к сожалению, такого влияния на западную литературу, как классическая русская литература. Ну что ж, есть разные времена. Сейчас время разбрасывать камни. Скоро ли наступит другое время? Не знаю.

— В Ваших книгах зачастую переосмысляются известные сюжеты, много отсылок, аллюзий, вплоть до прямых цитат. Можно ли на этом и некоторых других основаниях отнести Ваше творчество к постмодернизму?

— Несомненно. Мы живем в эпоху постмодерна. Но это отдельный разговор.

— Ваш недавно вышедший роман «Клетка» Вы определяете как ремейк «Процесса» Ф. Кафки. Что побудило Вас обратиться именно к этому писателю? Почему именно такой сюжет, время, место?

— Кафка до сих пор притягивает внимание участников западного культурного процесса. Он, возможно, первый, открыл нам мир новой эстетики – эстетики недостижимого. Это тоже отдельный вопрос. Нельзя сказать, что «Клетка» это ремейк. Внешняя сюжетная схема во многом очень близка к «Процессу» Кафки. Но ведь близка и к «Приглашению на казнь» Набокова, и к «Притче о Великом инквизиторе» Достоевского. Это моя собственная притча. Я беру маленького человека эпохи позднего Брежнева (начало восьмидесятых) и рассматриваю его жизнь под определенным углом – может ли он остаться свободным в условиях давления инфернальной системы. Здесь совершенно другая проблематика, далекая от области интересов Кафки, – свобода человека в условиях крушения основ мира, который совсем недавно казался нам христианским.

— Расскажите, пожалуйста, чем отличается Ваша интерпретация темы, трактовка персонажей. Стремитесь ли вы развить идеи Кафки или, напротив, полемизируете с ним? Можно ли толковать идею «Клетки» как христианскую? Какую роль религия играет в вашей жизни? Вы верующий человек?

— Кафка построил Систему как непознаваемый дом, где живет закон страшного иудейского бога. Система в «Клетке», подобно Великому инквизитору, обращается к искушениям Христа в пустыне. Я с Кафкой не полемизирую, мы находимся с ним в разных пространствах. А вот элементы полемики с Великим инквизитором, пожалуй, в «Клетке» есть. К сожалению, я вслед за великим Федором Михайловичем прихожу к выводу о том, что мы стали свидетелями гибели христианской цивилизации. Но если у Достоевского это скорее гениальная догадка, то мы с вами вполне можем опираться на факты современной жизни.

Да, я верующий, но не комментирую этого. В какой-то степени роль религии в моей жизни раскрыта в книге «Сто лет в России».

— Вы написали много книг для детей, некоторые из них были награждены. Почему вы изначально обратились именно к детской литературе?

— Это получилось случайно. Когда появились детские книги, я не предполагал, что стану заниматься литературой профессионально. Потому и псевдоним детский – «Саша Кругосветов». Потом появилась публицистика. Потом литература для взрослого читателя. А псевдоним остался.

— А почему в настоящее время обращаетесь к книгам для взрослых?

— Хочется заниматься проблемами нашей жизни, проблемами современного человека. Это мне интересней. Но не исключаю, что в дополнение к детскому четырехтомнику «Путешествий капитана Александра» появятся новые детские травелоги.

— Вы не только талантливый, но и очень продуктивный писатель. В чем секрет Вашей работоспособности?

— За плечами большая и сложная жизнь. В ней нашлось место и победам, и поражениям. Многое передумано и пережито. Думаю, что сейчас мой солидный бэкграунд рвется наружу, хочет найти свое отражение в завершенной литературной форме. Мне кажется, этот процесс движется как бы помимо моей воли.

— Расскажите о Ваших творческих планах, о том, над чем сейчас работаете.

— Завершена книга «Вечный эскорт», большой роман о любви. Героиня – девушка из эскорта. Эта книга пока ищет своего издателя. Заканчиваю роман о девяностых, о любви молодых парня и девушки, волею судьбы ставших бомжами. Это плутовской роман с элементами сюрреализма. В планах – новые книги о девяностых. Хочу написать роман-притчу о строительстве Вавилонской башни. Что будет раньше – не знаю.

— Что бы Вы посоветовали молодым писателям с высоты своего опыта – жизненного и творческого?

— Если можешь не писать – не пиши. Если встал на этот путь, служи литературе, верь в себя. Будь готов к неудачам. В литературе никто не ждет тебя с распростертыми объятиями. Издатели говорят – если бы к нам пришли новые Стругацкие, мы не взяли бы их книгу. Не обращай внимания на успех и награды – только сама литература будет мерилом твоего успеха. Упрямо иди вперед и вверх – к холодным и неприветливым вершинам. Не обращай внимания на мороз и ветер – пусть слава сама догоняет тебя на опасных и узких горных тропах. Она будет просить идти медленней, а ты не обращай внимания – иди, не замедляя шага.

Беседовала Вероника ЛАПИНА.

Оригинал публикации на сайте издания: sub-cult.ru.

Размещено на сайте 06.06.2019 в 09:37 в рубрике СМИ обо мне.