Заметки об АУЕ

В декабре 2016 на заседании Совета по правам человека правозащитник Яна Лантратова обратилась к В. Путину с вопросом, который требовал по ее мнению немедленного решения: опасное развитие криминальной субкультуры АУЕ – «арестанско-уркаганское единство» или «арестанский уклад един». Что это такое? В тюрьме сидит человек, и у него есть «смотрящие» на воле, они связываются с детьми и подростками в социальных учреждениях, в учебных заведениях и устанавливают там свои порядки. Детей и подростков заставляют сдавать деньги на «общак» для зоны. Если ребёнок не может сдать деньги, если не может украсть или совершить другое преступление, он переходит в разряд «опущенных»: у него отдельная парта, отдельная посуда, над ним можно издеваться, его можно насиловать.

Дети из благополучных семей выходят утром в школу и попадают на «вписку», в квартиры, где уже находятся алкоголь и наркотики. Они обязаны «вписаться», чтобы не стать «опущенными», оплатить алкоголь и наркотики деньгами или собственным телом

Как это начинается? Ребёнок попадает в детскую колонию или спецшколу, там он заражается криминальной субкультурой. После того, как подросток отбыл свой срок, он возвращается обратно, например, в детский дом-интернат или в обычную школу, становится «смотрящим» и сам уже насаждает субкультуру АУЕ среди остальных детей. АУЕ дает ему возможность реализовать себя. Потому что в России нет программы постинтернатного сопровождения. Дети в колониях и спецшколах очень хорошо подготовлены физически, у них есть определённое мировоззрение и, когда они выйдут из этих спецшкол, их будет целая армия.

В сети можно увидеть, как распространяется эта субкультура. Огромное количество групп с данными по квартирам и лозунгами типа: «Смерть – легавым, жизнь – ворам», с числом подписчиков до 800 тысяч человек. Это дети и подростки.

Лантратова считает, что это проблема национальной безопасности.

Прошло меньше двух лет. Банда юных АУЕ-шников четыре месяца терроризирует жителей Петербурга. О похождениях компании пятнадцатилетних, причисливших себя к тюремной субкультуре, стало известно только после того, как 24 августа этого года в Таврическом саду они напали на несколько групп отдыхающих. За пару часов их жертвами стали 16 человек! Некоторые из пострадавших в больнице. А большинство малолетних бандитов до сих пор на свободе.

«От осинки не родятся апельсинки», – говорит об АУЕ Владимир Кантемир, главный редактор Народной газеты «Вечорка» Забайкальского края. Показывает фотографии:

– Вот Миша Магомед, «решала» Забайкалья, с краевым прокурором Фалилеевым, ныне прокурором Новосибирской области. Вот зять министра территориального развития Забайкальского края, ныне бывшего, – с Углавой, парень сидит, погоняло Женя Большой… Ректор института, он же ныне действующий депутат заксобрания, с лидерами самой крупной осиновской ОПГ… Действующий председатель заксобрания с осиновскими же… депутат, депутат, муж тогда министра культуры, замкомандующего Забайкальским округом… С микрофоном Равиль Гениатулин, слева мэр Читы Анатолий Михалев. Справа бандит Красный и бандит Антип, открывают боксерский клуб.

Заместитель директора Агентства журналистских расследований Евгений Вышенков считает, что увлечение криминальной культурой – системная проблема.

Он пишет о том, одна из причин возникновения АУЕ кроется в социальном расслоении. В крохотной тусовке золотой молодежи мечтают о дорогих машинах и шмотках. А есть молодые люди, которые знают, что им не светит когда-нибудь купить иномарку. Зато со школы они видят правила игры, где приветствуется донос, где чиновники, менты, таксисты и ларечники делят деньги под столом. Где школьные учителя – несчастные и совсем неуважаемые люди. Подростки, играющие в АУЕ, не понимают, что такое арестантский быт, что такое блатная жизнь, понятия. Эта игра исторически обоснована: у нас лагерная страна, мощнейшая лагерная история, но дети сами на коленке придумывают свою “лагерную жизнь”, у них в головах винегрет. Выдуманные правила уличной жизни – это их протест, они смотрят вокруг себя – и им не нравится то, что они видят. Не нравятся мальчики, которые собираются на Рубинштейна, пьют кофе на отцовские деньги и рассуждают про Довлатова. Они не станут слушать ни Навального, ни Госдуму, они аполитичны. Улица – это все, что им осталось. Они создают свой мир и в своих выходках доходят до подлости.

Надо менять атмосферу в обществе. Учителей в школе должны уважать. Участковый идет по району – все в рассыпную… Если тренер сказал – упасть, отжаться, – должен упасть и отжиматься… У нас эту прослойку – учитель, тренер, участковый – уничтожили полностью. Есть подростки, которые не желают жить по нашим законам. Их притягивает альтернативный образ жизни. Все работают, а они нет. Им не нужны – семья, успех, профессия. С детства они считают, что тюрьма – их родной дом. У них слишком сильна тяга к арестантской культуре, и поэтому они идут на улицу, в подворотню, в стаю, чтобы создать свою субкультуру, свой социальный лифт.

Наталия Евдокимова, ответственный секретарь правозащитного совета Петербурга считает, что детская преступность – следствие развала работы с подростками.

– АУЕ идет с востока – Забайкальский край, Восточная Сибирь. Там это как-то можно объяснить – депрессивные области, где нет работы, где молодые люди не учатся, пьют, сидят, – и вот это их новая субкультура. Что касается Петербурга, то я могу напомнить: у нас более 20 лет существовало “Новое поколение” – предприятие, которое занималось неустроенными подростками, оставшимися без попечения родителей. Эти ребята могли там заработать деньги, чтобы отдать в семью или жить на них сами. Сейчас “Новое поколение” ликвидировано. Очень важно, кто окажется рядом с ними: урки, увлекающие их тюремной романтикой, или люди, способные показать другой выход: работа, учеба, приобретение навыков нормальной жизни. У нас уголовная ответственность за особо тяжкие преступления наступает с 14 лет, за уголовные преступления с 16, они это знают и пользуются своей безнаказанностью.

У полиции нет навыков работы с подростками. Есть общая команда – мети! – и всех подряд метут, нет команды – думают, что с этим делать. Вот ликвидировали “Новое поколение” – и тут же выросла детская преступность в городе. Подростки оказались без работы, без учебы, они остались без педагогов, понимавших детскую психологию, – мы получили соответствующую реакцию через 2–3 года.

Ольга Цейтлина, адвокат научно-информационного центра «Мемориал», считает, основная причина – это бездействие правоохранительных органов.

– Если по таким вопиющим фактам, как избиения и угрозы, не возбуждается уголовное дело, – это нарушение, а возможно, и сокрытие преступлений. Властям невыгодно бороться с преступлениями на почве ненависти, и многие группы молодых людей оставались безнаказанными. Но сегодня мы видим, как поступают с людьми за репост “ВКонтакте”, за высказывание, за участие в митинге. Людей жестко задерживают, дают реальные сроки, огромные штрафы, хотя вред от демонстрации и от избиения людей несопоставим. Как адвокат я не могу говорить, что хочу крови, чтобы все сидели, но очень важно, чтобы было адекватное расследование, чтобы права потерпевших тоже были защищены. Это типичная ситуация: будет указание – будут расследовать, а если это не трендовый случай, тогда лучше сажать оппозиционеров и возбуждать уголовные дела за репосты “ВКонтакте”.

Мы сталкивались с такой безнаказанностью, когда группы неонацистов убивали людей, оскорбляли их, избивали до полусмерти и до смерти. Обычно брали одного, остальные проходили как хулиганы, которым не вменялось нападение или убийство в группе. Это продолжалось до тех пор, пока власти не поняли, что подобные группировки представляют угрозу и для них. И когда началась борьба с ними, рост преступлений на почве ненависти и вражды явно пошел на спад. Потому что их стали наказывать именно как группу, которая действовала сообща. Сейчас, наверное, такого указания нет.

Два подростка были задержаны, и уголовные дела были возбуждены не сразу после погрома в Таврическом саду, а только 29 августа, после многочисленных обращений пострадавших, проявивших настойчивость и солидарность в защите самих себя. 30 августа стало известно, что задержан еще один подросток – второй из двоих, имевших на ноге браслеты. Всего в деле фигурировало 13 подростков. Никакой информации об их дальнейшей судьбе в прессе до сих пор нет.

Опубликовано 12.12.2018 в 19:48 в рубрике Современность.