Я совсем одна. Лежу запыленная, выцветшая на солнце, за пыльным стеклом брошенного магазина. Моя замшевая шкурка, вышитая когда-то ярким восточным узором, совсем посветлела, приобрела неопределенный желтовато-серый оттенок, характерный для всех старых вещей.

Интересно, где моя половинка? Еще совсем недавно – год или два назад – она еще откликалась, она тогда лежала где-то в углу, под прилавком. Теперь молчит. Может, нет ее, может, сил нет говорить, а может – не хочет отвечать, что нового мы теперь можем сказать друг другу?

Когда я впервые попала сюда, здесь было «чисто и светло», так говорила моя хозяйка. Так и говорила: «чисто и светло, как в рассказе Хемингуэя». В магазине продавались искусно изготовленные куклы для взрослых, небольшие картины, фарфоровые сувениры, старинные открытки, симпатичный прибалтийский трикотаж – подарки, одним словом, подарки по доступным ценам.

Наша хозяйка приходила с улицы и надевала нас – меня с моей половинкой, мы были тогда яркие, веселые, с высоким каблучком-платформой и совсем маленькие, как раз подходили на ее небольшие ножки. Ей было тогда лет 50, но она была еще очень хорошенькая, почти как в ее молодые годы, все отмечали, какая она милая, – и посетители, и покупатели, и ее хорошие знакомые, которые иногда навещали ее в магазине, – особенно хороши были ее красивые, добрые глаза с необыкновенно длинными ресницами.

А потом она стала болеть, ей было трудно каждый день ходить на работу, и она передала все дела большой, неопрятной сменщице – Тане. Таня вела дела хуже, в магазине было теперь грязновато, да и товар стал совсем неинтересный. Наша хозяйка  иногда заходила сюда, надевала нас, и этот день был для нас праздником. А потом она совсем перестала наведываться в магазин.

Однажды, Татьяна пыталась втиснуть в нас свои толстые, мясистые ноги. Мне было очень больно. Но мы ей тоже, видимо, не понравились, и она задвинула нас в дальний угол.

Прошло время, товары продавались все хуже, и Татьяна громко заявила, что держать магазин невыгодно, и она уходит.

Пришли грубые, неряшливые рабочие, от которых пахло грязной одеждой и водкой, и унесли товар и часть прилавков. Один из них заметил нас, осмотрел, понял, что маленькие женские комнатные туфли ему совсем не нужны, и ударом ноги зашвырнул нас подальше. Я осталась здесь на свету, а моя половинка улетела в темный угол.

Однажды, приходили какие-то люди, и из их разговора я поняла, что хозяйка еще помнит о нашем магазине. Почему же она не зайдет, неужели она совсем забыла нас?

Стены торгового зала трескаются, потолок осыпается. Я видела, что сделали с соседним домом. Приехал грузовик с краном и огромным чугунным шаром на тросе. Разбил и обрушил кирпичные стены этого здания. Наверное, так же поступят и с нашим магазином. И тогда уже точно о нас больше никто не вспомнит.

18.04.15